Так устроена человеческая жизнь: чем дальше уходит время, унося с собой человека, его дела и поступки, тем ярче становится сама личность, значительность которой и при жизни была ощутима. К сожалению, очень поздно к нам приходит понимание и осознание этого.
Именно к таким людям, к личностям, о значительности которых начинают говорить и писать с большим опозданием, относится Анатолий Несторович Генко – видный ученый-кавказовед. Сказать о нем только "кавказовед" – это значит коснуться лишь одной грани (пусть очень яркой!) его многостороннего таланта. Он был востоковедом, научные интересы которого были устремлены на Кавказ. Но Кавказ Генко рассматривал и изучал только в том естественном обрамлении, в том контексте, из которого его нельзя вырывать: Россия и Ближний Восток. Можно без преувеличения сказать, что он был человеком, влюбленным в Кавказ и кавказцев. Смыслом своей жизни он считал честное служение своему долгу, долгу ученого-лингвиста и этнографа. Выходившие из-под его пера работы о языках и народах Кавказа, даже посвященные, казалось бы, очень специфическим, очень узким проблемам, читаются легко и потрясают многогранностью информации. Он был очень суров к себе и к коллегам. Но эта суровость не делала Генко человеком догм, каких-то отживших схем и устаревших представлений. Напротив, он упрекал коллег за то, что они не идут в ногу со временем. В нем всегда присутствовала творческая мысль, и именно потому он, высоко ценя людей со смелыми научными идеями, беспощадно критиковал верхоглядов.
Научное наследие А.Н. Генко готовится к изданию в Чеченской Республике. К сожалению, война помешала научной общественности Чечни отметить 100-летие со дня рождения выдающегося ученого-кавказоведа, сделавшего неизмеримо много для развития языков и культур народов Кавказа. Однако лучшим памятником ученому послужит то, что его работы изучаются студентами Чеченского государственного университета на филологическом, историческом факультетах, а также на отделении востоковедения.
Архивные материалы А.Н. Генко хранятся в личной (домашней) библиотеке автора этих строк и доступны для научной общественности.
В настоящей статье мы ограничимся краткой характеристикой нескольких работ Генко, касающихся кавказских языков. Разумеется, его научное наследие огромно и заслуживает того, чтобы быть представленным более достойно.
В 1924 году А.Н. Генко публикует статью под названием "Ликийское qa" [1: 190-192]. Небольшая по объему, эта статья имеет огромную научную ценность и сегодня, так как "бросает свет на самый трудный вопрос истории отдельных языков, именно ее начало". В статье речь идет о встречающемся на Ксанфской стеле и в надписи из Антифелла слове qa (resp. qwa). "Значение его, – пишет Генко, – известно не было и выясняется лишь по сопоставлении с фактом применения общеяфетического слова qe (спирантной нормы) в виде приставки в конце фамильных имен для обозначения женщин – носительниц этой фамилии, например, имеретинское Tavtani-de (мужчина), женщина этой же фамилии Tavtani-qe и др.". Это замечание Генко имеет большое значение для истории нахских языков, так как с аналогичным значением слово qe встречается в чеченском и ингушском языках: qal (самка), qal-sag (женщина), qel (кобыла) и т.д.
Генко считал, что яфетическая теория Марра, "привлекающая материалы языков Кавказа, разъяснила уже целый ряд темных вопросов, связанных с древними языками М. Азии, что является непосредственным ответом на вопрос об языке и древнего населения греческого архипелага". Обращаясь в связи с этим к статье Н.Я. Марра "Нарицательное значение термина "qepa" в "митанских" женских именах (по яфетическим данным)", А.Н. Генко пишет: "Здесь Н.Я. Марр выяснил исчерпывающе яфетическое происхождение этого имени, имеющего нарицательное значение "дитя-женщина". Мы имеем возможность отметить присутствие первой части этого составного слова в ликийском языке. Термин родства, особенно такой, который касается обозначения женщины, в классической стране матриархата, Ликии, заслуживает сугубого внимания" [1: 190].
Для иберийско-кавказского языкознания вообще, а для нахских языков (чечено-ингушского) в частности, эти замечания и выводы А.Н. Генко имеют программное значение, так как древние малоазийско-нахские языковые (этнические) контакты – проблема актуальная.
С мая по июль 1926 года А.Н. Генко продолжал вести начатую ранее работу по исследованию горских языков Кавказа; его в особенности интересовали данные по "одному из наречий чеченской группы диалектов, именно, так называемому цова-тушинскому, представители которого, живя в настоящее время на территории ССР Грузии, в окрестностях г. Телави (с. Земо-Алвани), обречены в силу своей малочисленности (говорящих на цова-тушинском наречии насчитывается всего не многим более 2000 человек) на скорую утрату своего языка и окончательный переход на грузинскую речь"[2; 3: 142]. В тяжелейших условиях того непростого периода А.Н. Генко провел значительное время в с. Земо-Алвани среди бацбийцев (цова-тушинцев), где "были проверены все лексические материалы акад. А.А. Шифнера и значительно пополнены новыми фактами и где, сверх того, удалось записать некоторое количество фольклорных текстов, совершенно не существовавших до настоящего времени в литературе для данного языка"[3: 143].
Но этим не ограничивается его деятельность. Генко интересуют не только чисто лингвистические, филологические вопросы, но также происхождение и этнография тушин, история их поселения среди грузин. Через горы он направился во Владикавказ, откуда, "при любезном содействии З.К. Мальсагова, заведующего Отделом Народного Образования Ингушской А.О., совершил поездку в с. Ангушт, где был произведен опрос жителей...". Собранные материалы позволили "установить с несомненностью древнейший доступный нам район поселения цова-тушин, с. Эрзий Мецхальского общества, и восстановить детали истории народных миграций этого района"[3]. Совершенные поездки помогли сохранить в записанном виде образцы фольклора, устных преданий, значительный лексический материал цова-тушин, подготовили необходимую научную и материальную базу для дальнейшего исследования этого региона и этого этноса. Те исследователи-кавказоведы, которые пришли в науку позднее, после Генко, конечно же шли уже по пути, который был им проторен.
Весной 1927 года А.Н. Генко совершает очередную и весьма плодотворную научную командировку в Абхазию. Результатом ее становятся несколько работ. Так, в статье "Абхазский вокализм" [4: 45-54] Генко касается одного из фундаментальных вопросов языкознания –принципов фонетически точной записи живой абхазской речи, дробящейся на различные наречия и говоры.
Отмечая огромный вклад П.К. Услара в исследования абхазского вокализма, Генко показывает, что "уже поверхностное ознакомление с прежними записями абхазских текстов... немедленно обнаруживает несостоятельность той системы записи, которая здесь применяется", подчеркивает недопустимость этой системы и необходимость выявления самостоятельных гласных фонем абхазского языка. После тщательного критического изучения трудов П.К. Услара, акад. Н.Я. Марра и других, Генко приходит к выводу о том, "что самостоятельных фонем абхазского языка – две: а и ?, изменение которых под влиянием соседних звуков, при нередко сопутствующей редукции соответственного гласного дает ту картину разнообразия звуковых оттенков, которые мы находим выраженными в доступных нам печатных материалах" [4: 52].
Позднее, в 1930 году печатается его лингво-этнографическая работа "О названиях "плуга" в северокавказских языках" [5: 128-135]. Здесь прежде всего бросается в глаза широта охвата этнографического и языкового материала, тонкий анализ каждого слова, выступающего в значении названия плуга. Подвергнув скрупулезному рассмотрению работу Р. Ачаряна, касавшуюся вопроса о названиях плуга в горских языках Кавказа, а также сочинение Р. Эркерта "Die Sprachen des kaukasischen Stammes" (Wien, 1895), Генко предостерегает кавказоведов от возможности грубых ошибок при использовании этих источников. Он пишет: "Закавказские названия, приводимые Эркертом (ингилойское, грузинское, имеретинское, мингрельские, лазское и сванские) – оставляю в стороне, хотя они и подают повод к многочисленным поправкам и дополнениям. Что же касается северокавказской терминологии, то тут сведения Эркерта способны создать ложное представление и о самом существенном – географическом распространении плуга, как орудия сельскохозяйственной обработки земли" [5: 129]. Работа А.Н. Генко насыщена специальной терминологией, сельскохозяйственной лексикой, многими словами и специальными выражениями, которые представляют огромный лингвистический и этнографический интерес для всех, кто занимается Кавказом, кавказскими языками, народами, их культурой и бытом. К работе имеется приложение, к сожалению не опубликованное. Это довольно большое собрание рисунков, изображающих плуги, которыми пользовались народы Кавказа, – материал бесспорно ценный для историко-краеведческих и этнографических музеев Кавказа и для тех, кто интересуется культурой и орудиями земледелия вообще.
В 1932 году Институтом чеченской культуры издается "Тушско-чечено-русский словарь" А. Мациева, вызвавший неоднозначную реакцию в научных кругах Москвы и Ленинграда. Наиболее тщательно словарь был проанализирован А.Н. Генко, который фактическим материалом владел гораздо лучше, чем составитель словаря и сотрудники Института чеченской культуры. Он подверг серьезным сомнениям представления М. Мамакаева (автора предисловия к словарю) о происхождении цова-тушин, указал на отсутствие логики в утверждениях исследователей, пытающихся увязать происхождение цова-тушин с вайнахским племенем "ваьп-пий" ("фаьппий") [6: 118-133]. Поражает многообразие примеров, слов и словоформ, которые приводит Генко как для опровержения неверной установки автора, так и для утверждения истины.
Энциклопедические знания, глубокое владение материалом, умение верно ориентироваться в лингвистических и этнографических наблюдениях и, самое главное, неисчерпаемая любовь к Кавказу и кавказцам позволили Анатолию Несторовичу оставить богатое, но, к сожалению, до конца не оцененное научное наследие, которое несомненно очень скоро займет достойное место в возрождающейся науке кавказоведения. И благодарные потомки дагестанцев, чеченцев, ингушей, грузин, абхазов и черкесов – всех кавказцев будут знать и помнить Анатолия Несторовича Генко, чье сердце пылало любовью и уважением к истории, к духовным ценностям, к языкам и культурам народов Кавказа.